15 лет назад сельское хозяйство стало одним из приоритетов государства, отрасль начали поддерживать, что привлекло инвесторов. За это время многие направления фактически были перезапущены и почти полностью обновились: начали внедряться передовые технологии и использоваться самое современное оборудование, объемы производства увеличились в разы, на рынке стали доминировать крупные агрохолдинги. Однако ряд вопросов так и остался нерешенным, несмотря на значительные финансовые ресурсы, направленные в агросектор. Об этом пишет "Агроинвестор".
В последние 15 лет государство системно поддерживало развитие сельского хозяйства. За это время из федерального бюджета отрасли было выделено почти 2,6 трлн руб. Объем производства сельхозпродукции, согласно Росстату, увеличился с 1,38 трлн руб. в 2005 году до 5,8 трлн руб. в 2019-м, по итогам одиннадцати месяцев 2020-го он достиг почти 5,7 трлн руб. в действовавших ценах. С момента старта нацпроекта «Развитие АПК» в 2006 году, который затем трансформировался в госпрограмму, отрасль фактически была перезапущена: расширялись посевные площади, строились новые предприятия, из одного из крупнейших в мире импортеров продовольствия по ряду категорий страна стала его экспортером. Как часто любят говорить чиновники разных рангов, сельское хозяйство перестало быть черной дырой. Инвесторы действительно поверили в его перспективы — вложения в основной капитал сельского хозяйства в 2006—2019 годы составили около 6,8 трлн руб., что, однако, стало не только результатом финансовой господдержки отрасли.
Главное — дешевые кредиты
5 сентября 2005 года президент Владимир Путин на расширенном совещании с членами правительства, руководством Федерального собрания и членами президиума Госсовета объявил о начале реализации с 2006 года приоритетных национальных проектов «Здоровье», «Доступное и комфортное жилье — гражданам России», «Образование» и «Развитие АПК», причем агросектор оказался в числе приоритетов впервые за 15 лет. В конце декабря 2006-го был принят федеральный закон «О развитии сельского хозяйства», в том числе устанавливающий принципы господдержки отрасли.
Нацпроект включал три направления: ускоренное развитие животноводства (предполагалось увеличить производство мяса на 7%, молока — на 4,5%), стимулирование развития малых форм хозяйствования (объем продукции КФХ и ЛПХ должен был вырасти на 6%) и обеспечение доступным жильем молодых специалистов на селе (цель — улучшение жилищных условий 31,64 тыс. работников агросектора). На реализацию нацпроекта из федерального бюджета было направлено 16,2 млрд руб. в 2006-м и 18,7 млрд руб. в 2007 году. Больше всего средств — почти 16 млрд руб. — за два года получили малые хозяйства. Такое внимание было связано с тем, что на тот момент на их долю приходилось 93% производства картофеля, 80% овощей, 51% мяса и 55% молока. Однако затем фокус господдержки все больше смещался в сторону крупных игроков, которые стали формироваться в отрасли — именно в прошедшие 15 лет в стране создавались вертикально-интегрированные агрохолдинги, нынешние лидеры рынка.
В 2007 году Минсельхоз отчитывался, что контрольные показатели по всем трем направлениям нацпроекта были выполнены, он был преобразован в первую госпрограмму развития сельского хозяйства на 2008-2012 годы, затем была утверждена программа до 2020 года, которую в феврале 2019-го продлили до 2025 года. Приоритеты внутри программы менялись в зависимости от насыщения рынка той или иной продукцией, много раз корректировались форматы и подходы господдержки, однако все 15 лет неизменно самой востребованной мерой оставалось снижение стоимости заемного финансирования. Изначально в 2006-м государство стало субсидировать две трети ставки по кредитам, полученным на строительство и модернизацию животноводческих комплексов на срок до восьми лет. Затем увеличивались сроки кредитования, расширялся перечень направлений, по которым можно было привлечь средства. Сейчас на смену возмещения аграриям части процентной ставки пришли льготные кредиты — Минсельхоз перечисляет средства напрямую банкам, а они кредитуют агросектор максимум под 5% годовых. По оценке ведомства, эффективная ставка для многих компаний отрасли не превышает 1,5-2%.
Хотя эта мера доступна не всем участникам рынка, именно возможность получить дешевые кредиты стимулировала бурное развитие свиноводства и птицеводства — секторов с коротким производственным циклом и поэтому наиболее привлекательных для бизнеса, комментирует ведущий научный сотрудник Центра агропродовольственной политики РАНХиГС и ВИАПИ им. Никонова Екатерина Гатаулина. Сейчас первостепенной задачи по наращиванию продукции этих отраслей уже нет, соответственно, их нет и в списке приоритетных направлений поддержки в рамках федеральной госпрограммы развития сельского хозяйства. Однако отдельные регионы, например Мурманская область, Коми, и ряд других со сложными климатическими условиями продолжают выделять средства из региональных бюджетов и на эти направления для обеспечения населения местной продукцией, говорит она.
Гендиректор «РУСАГРО» Максим Басов называет субсидирование ставки по кредитам самой эффективной мерой поддержки агросектора. Больший объем господдержки компания получила в свиноводческой отрасли, на втором месте — растениеводство. За прошедшие 15 лет «РУСАГРО» превратилась из небольшой сахарной производственно-торговой компании в один из крупнейших в стране многопрофильный вертикально-интегрированный холдинг, акции которого торгуются на Лондонской и Московской биржах. «Без господдержки такой рост не был бы возможен», — уверен Басов. При этом сейчас, по его словам, роль господдержки для компании существенно снизилась и существующих мер группе вполне хватает.
Полноценное развитие сельского хозяйства невозможно без поддержки государства, и не будет преувеличением сказать, что все аграрии благодарны нацпроекту, потому что тот рост, который произошел в АПК в последние полтора десятилетия, стал возможен, в первую очередь, благодаря ему, отмечает гендиректор «Агрокомплекса» им. Н. И. Ткачева Евгений Хворостина. «Кредиты под 5% и возможность брать деньги по субсидированной ставке очень помогли развитию АПК в стране, — комментирует он. — Также правильной мерой я считаю введение субсидии на один килограмм товарного молока — возмещение затрат на поддержку собственного производства. Крайне полезными и эффективными оказались и «капексы». Сейчас обсуждают их отмену, но хочу отметить, что это поддержка абсолютно необходима для развития отрасли, наравне с субсидированной процентной ставкой». Топ-менеджер добавляет, что из-за ограничения объема краткосрочного кредитования на уровне 1 млрд руб. при обороте компании в 80 млрд руб., по сути, эта субсидия становится недоступной для агрохолдинга, а значит — несправедливой и ненужной.
По оценке Хворостины, с 2006 года «Агрокомплекс» вырос как минимум в пять раз по всем показателям — и производственным, и экономическим, а в некоторых отраслях — в семь раз. «Поддержка государства сыграла свою роль в сохранении и развитии молочного животноводства и птицеводства. Благодаря господдержке мы реанимировали и развили эти направления, — отмечает он. — Господдержка крайне важна для развития всего АПК в стране, и для нашей компании, разумеется, тоже. Максимальной она была в 2014—2015 годах, но, к сожалению, в масштабах нашей компании с тех пор ее объем несколько снизился».
Представитель ГАП «Ресурс», одного из лидеров сектора птицеводства, говорит, что все меры господдержки были и остаются востребованными: ранее — субсидированные краткосрочные и инвестиционные кредиты, а также несвязанная поддержка, сегодня — льготное кредитование и поддержка развития экспортного потенциала. При этом сейчас было бы очень актуально поддержать отрасль субсидиями на корма, добавляет представитель компании.
«Огромное значение для нас имеет возможность пользоваться льготными кредитами, что позволяет инвестировать в технологии, развитие, увеличение мощностей и диверсификацию сельхозпроизводства», — рассказывает первый заместитель гендиректора холдинга «АФГ Националь» Андрей Белянкин. В 2006 году компания занялась рисоводством и за несколько лет выросла из двух небольших хозяйств в лидера рынка с объемом производства более 230 тыс. т риса-сырца в год. «В 2015 году мы открыли сразу два новых направления — промышленное плодоводство и производство овощей открытого грунта (120 тыс. т овощей в год). Диверсификации поспособствовали в том числе меры господдержки, предложенные аграриям в рамках программы импортозамещения», — комментирует топ-менеджер.
Птицеводство радикально трансформировалось
Поскольку производство мяса — бройлера и свинины — оказалось в приоритете господдержки с 2006 года, вполне закономерно, что именно в этих секторах удалось добиться наиболее заметных успехов. В целом объем выпуска за 15 лет увеличился с 5 млн т (здесь и далее — в убойном весе) до, оценочно, 11,2 млн т. В том числе производство птицы выросло с 1 млн т до 5 млн т. При этом если в 2005 году на долю сельхозорганизаций приходилось около 46% производства скота и птицы на убой, то в 2019-м она увеличилась почти до 80%.
Все меры господдержки птицеводства сработали на развитие отрасли, отмечает президент Agrifood Strategies Альберт Давлеев. Компенсация затрат на инвестиционные проекты позволила компаниям получить необходимое финансирование для проектных и строительных работ, закупки оборудования, запуска производства, создания инфраструктуры. Еще одна важная мера — льготные операционные кредиты, которые покрывали часть текущих расходов на закупку инкубационного яйца, кормовых ингредиентов, ветпрепаратов, энергоресурсов, фонд оплаты труда, рассказывает он. «Эти две меры поддержки позволили инвесторам при минимальном вовлечении собственных ресурсов начать ускоренное создание новых и реконструкцию существующих производственных площадей, запустить и расширить выпуск мяса птицы», — говорит он.
На момент старта нацпроекта «Развитие АПК» птицеводческий сектор был в упадке: например, в 1997 году сельхозорганизации производили всего 370 тыс. т продукции — в 10 раз меньше, чем во времена СССР. К 2006 году многие специалисты, работавшие в птицеводстве в советское время, ушли в другие сферы бизнеса и потеряли квалификацию, а компетенции оставшихся в отрасли были заточены под советские технологии, а не под универсальные интенсивные, которые к тому моменту применялись во всем мире, обращает внимание Давлеев. «Массовое внедрение этих новых технологий в России началось с двух птицефабрик. „Элинар-Бройлер“ открыл на базе производства учебный центр для российских птицеводов и готовил специалистов для работы с современными технологиями. Второе предприятие — липецкое „Куриное царство“, „Золотой петушок инвест“ (сейчас предприятие входит в структуру группы «Черкизово»), также успешно внедряло новые технологии современного бройлерного производства», — рассказывает он.
После запуска этих двух проектов обновленное птицеводческое предприятие открыла группа «Черкизово» на Петелинской птицефабрике и — параллельно — через западных консультантов, поставщиков оборудования и кормовых ингредиентов началось внедрение новых мировых технологий, в первую очередь крупными предприятиями Белгородской области. Именно этот регион в итоге стал мясным центром России. По данным Росстата, в 2019 году все хозяйства области выпустили свыше 594 тыс. т мяса птицы — почти 12% от общего показателя в стране, и 754 тыс. т свинины — около 19% общероссийского объема. По словам Давлеева, основной прорыв в птицеводстве произошел благодаря Евгению Савченко, возглавлявшему регион с 1993-го по сентябрь 2020 года. Он увидел в Белгородской области возможности для развития птицеводства, в итоге три компании региона — «Приосколье», «БЭЗРК-Белгранкорм» и «Белая птица» в начале 2010-х стали флагманами российского птицеводства. «К слову, именно Савченко показал пример того, что если инвесторам дать инфраструктуру, то они будут интенсивно развиваться и увеличивать объемы производства, — обращает внимание Давлеев. — Белгородская область в начале 2010-х выпускала почти половину всего мяса в России, когда в других регионах производство птицы продолжало стагнировать или снижалось».
Также нацпроект и госпрограмма показали неэффективность государственного участия в птицеводческих предприятиях, продолжает Давлеев: при правильной расстановке приоритетов и грамотной системе контроля выделения и распределения финансов частная инициатива работает в разы эффективнее, чем субсидирование комплексов, доля которых принадлежит государству. «Именно такими, к примеру, были птицефабрики Свердловской области. В итоге многие из них закрылись, а те, которые работают сейчас и продолжают поддерживаться государством, имеют показатели ниже средних по отрасли», — отмечает он.
За 15 лет отрасль птицеводства пережила радикальную трансформацию от независимых фабрик, созданных в советское время, отдельных комбикормовых заводов, племенных центров, в систему холдингов с полным циклом производства от поля до прилавка. «Во многих странах нет полной прослеживаемости продукции: зачастую птица выращивается фермерами, которых крупные предприятия обеспечивают кормами, затем скупают птицу на убой и продают продукты ее переработки», — обращает внимание Давлеев. В России же благодаря вертикальной интеграции бизнеса достигается максимальное снижение себестоимости, сейчас у нас она одна из самых низких в мире — по этому показателю в долларовом эквиваленте наша страна уступает только Аргентине и Украине, сравнивает он.
Также произошло полное техническое и технологическое перевооружение птицеводческой отрасли, в 2007—2015 годах нигде в мире не было построено столько современных предприятий, как у нас, подчеркивает Давлеев. При этом активно развивалось производство не только мяса бройлера, но и индейки — это самый молодой и быстрорастущий сектор, в 2010—2019 годах он ежегодно увеличивался на 15-25%. «В России были внедрены самые передовые технологии в области птицеводства из разных стран, наши предприятия пользовались услугами международных консультантов самого высокого уровня. В итоге в технологическом плане показатели наших птицеводов одни из лучших в мире», — отмечает он.
От импорта свинины к ее экспорту
Гендиректор Национального союза свиноводов (НСС) Юрий Ковалев среди наиболее актуальных мер господдержки сектора в первую очередь называет нефинансовые — проработку вопросов регулирования рынка мяса, которая началась еще в 2003 году с введением квот на импорт продукции. Затем — после присоединения России к ВТО — появилось таможенно-тарифное регулирование. Так, с 1 января 2020 года, согласно обязательствам перед ВТО, была отменена тарифная квота на импорт свинины, вместо нее начала действовать пошлина 25%. Эта мера, а также низкая цена свинины на внутреннем рынке, девальвация рубля и глобальное удорожание мяса из-за распространения африканской чумы свиней в странах Юго-Восточной Азии почти обнулили импорт свинины в 2020-м. Оценочно было ввезено менее 17 тыс. т продукции против 90,5 тыс. в 2019 году и более чем 1 млн т в 2005-м. Еще в 2012-м Россия была крупнейшим в мире импортером свинины с объемом свыше 1,2 млн т, однако уже в 2018-м достигла полной самообеспеченности по этому виду мяса, а еще спустя год стала его нетто-экспортером.
Как и в случае с птицеводством, основной формой поддержки инвесторов в свиноводство стали субсидированные и льготные кредиты. Благодаря строительству новых мощностей и модернизации действовавших площадок производство свинины выросло с 1,6 млн т до 4,3 млн т, причем если в 2005 году доля товарного сектора — сельхозорганизаций и КФХ — составляла лишь около трети общего производства, а основной объем приходился на хозяйства населения, то по итогам прошлого года ЛПХ произвели лишь около 10% всей свинины в стране.
«За прошедшие 15 лет в свиноводство было вложено около $15 млрд частных инвестиций, большая часть которых уже возвращена. Была построена одна из самых современных в мире отраслей свиноводства, начиная от комбикормовых заводов, заканчивая предприятиями по убою и глубокой разделке, — делится Ковалев. — В итоге в последние пять лет мы полностью обеспечиваем себя качественной свининой, идет системное снижение оптовых цен на данный вид мяса. Розничные цены на свинину в последние пять лет не растут, в валютном эквиваленте наша свинина одна из самых дешевых в мире».
Остальные меры поддержки свиноводства были ситуативными, в частности регулирование рынков зерна, чтобы животноводы не остались без кормовой базы, частичная компенсация затрат на корма и т. д., добавляет Ковалев, отмечая, что в целом все меры, которые принимались для поддержки свиноводства, были актуальны и эффективны. «В 2020 году мы были инициаторами того, что в определенных обстоятельствах необходимо регулирование рынка зерна. Введение экспортных пошлин — это не ограничение вывоза, как говорят некоторые эксперты, а регулирование внутренних цен, — отмечает Ковалев. — Экспортеры ничего не потеряют, однако им придется закупать зерно по более низким ценам». При этом при текущей стоимости зерна даже с учетом разницы в размер пошлины цены для производителей зерна все равно будут выгодными, говорил он в середине декабря.
С молоком и говядиной пока сложно
Хотя производство молока было в числе приоритетов господдержки с 2006 года, в отрасли не удалось добиться желаемых показателей, несмотря на то, что в период реализации нацпроекта и первые годы работы госпрограммы валовой надой действительно увеличивался. Однако затем началась стагнация производства и его спад, позитивная динамика возобновилась лишь в 2017-м, когда отрасль стала более привлекательна для инвесторов благодаря расширению мер господдержки — в частности, им стали возмещать часть понесенных капитальных затрат. Тем не менее в 2019 году производство молока составило 31,3 млн т, такой же показатель был в 2006-м. При этом доля сельхозорганизаций в производстве за 15 лет выросла с 45% лишь до 54%.
Для молочного и мясного скотоводства субсидируемых кредитов оказалось недостаточно, эти сектора до сих пор приходится поддерживать дополнительно, в частности предприятия получают субсидию на 1 кг реализованного и (или) отгруженного на собственную переработку молока, комментирует Екатерина Гатаулина. «Молочное и специализированное мясное скотоводство входят в перечень приоритетных отраслей в рамках „стимулирующей субсидии“ федеральной госпрограммы. Также поддержка этих секторов — одна из самых часто встречающихся среди региональных мер», — добавляет она.
Хотя производство КРС на убой в 2019 году составило около 1,65 млн т против 1,7 млн т в 2006-м, за прошедшие 15 лет отрасль тоже существенно изменилась, и сейчас развивается специализированное мясное скотоводство. По оценке главы Национальной мясной ассоциации Сергея Юшина, Россия может производить в три раза больше говядины, чем сегодня — до 5 млн т год — однако не использует имеющиеся ресурсы и по-прежнему серьезно зависит от импорта. «Пока мы смогли только остановить падение поголовья крупного рогатого скота, которое за 30 лет сократилось на 65%. Последние три года медленно, но все-таки растет производство говядины — с 1,6 млн т до 1,65 млн тонн в год, — рассказал он «Интерфаксу». — Это происходит благодаря постепенному и трудному становлению современного российского мясного скотоводства».
Во всем мире производство говядины увеличивается крайне низкими темпами, поскольку отрасль требует значительных и долго окупаемых инвестиций, большого оборотного капитала, наличия земель под пастбища и кормовую базу. Поэтому для развития сектора нужна дополнительная господдержка, например субсидирование части затрат на возврат сельхозземель в оборот, создание культурных пастбищ. «Особое место мы отводим идее поддержки откорма скота до оптимальных весовых кондиций, чтобы получать скот лучших качественных и, следовательно, ценовых характеристик, — подчеркнул Юшин. — И делать акцент не только на большие проекты, но и на КФХ, работающие в связке с крупными откормочными, убойными и перерабатывающими предприятиями».
Кроме того, по словам главы НМА, животноводы с нетерпением ждут отмены ставших неэффективными тарифных квот на говядину и перехода на плоскую пошлину в 27,5% вместо сегодняшних 15%. Семь лет в Евразийской комиссии не решается вопрос с отменой тарифных преференций для развивающихся стран, к которым относятся и такие ведущие экспортеры, как Бразилия, Парагвай, Аргентина, Индия, обращает внимание Юшин. «Между тем отмена преференций при ввозе мяса птицы и свинины в 2013 году сыграла огромную роль в быстром развитии этих подотраслей», — акцентирует он.
Отрасли нужны стабильные правила игры
Отрасль растениеводства за прошедшие 15 лет тоже сделала большой шаг вперед. Так, например, если в 2006-м валовой сбор зерна составлял около 78 млн т, а средний показатель за предыдущие пять лет был на уровне 78,8 млн т, то по итогам 2020-го урожай, по предварительной оценке Росстата, достиг 132,9 млн т, став вторым после рекорда 2017-го (135,5 млн т). Средний объем производства в 2014—2019 годы приблизился к 117 млн т, Россия заняла позицию крупнейшего в мире экспортера пшеницы, хотя относительно недавно сама закупала зерно за рубежом. Также активно развивалось производство масличных агрокультур, в целом их сбор вырос с 8,2 млн т в 2006-м до, оценочно, 20,5 млн т в 2020-м.
За последние 15 лет зерновая отрасль действительно многого добилась, однако не только благодаря господдержке, но и в результате взросления рынка и выхода на экспорт, комментирует вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. Он считает, что на первом этапе программы развития АПК от господдержки была получена максимальная отдача, несмотря на то, что денег на агросектор было заложено меньше, чем выделяется в последние годы. Причина в том, что действующий тогда министр сельского хозяйства Алексей Гордеев хорошо почувствовал и поддержал новые нарождающиеся компетенции. «Главное — что государство позволило им развиваться, поэтому в последние годы наша страна стала экспортером пшеницы №1 в мире», — акцентирует Корбут.
При этом основным регулятором в секторе, особенно применительно к экспортным агрокультурам, является постоянная угроза и введение различных ограничений на экспорт — квоты или прямой запрет вывоза, как это было после неурожая в 2010 году, отмечает Екатерина Гатаулина. В связи с пандемией с 1 апреля по 30 июня 2020 г. Постановлением Правительства РФ №385 от 31.03.2020 г. также было введено временное количественное ограничение на вывоз зерновых культур за пределы территории Российской Федерации в государства, не являющиеся членами ЕАЭС, говорит Екатерина Гатаулина. Эта тема стала особенно актуальной в конце 2020-го, когда Владимир Путин обратил внимание на рост цен базовых продуктов питания и заявил, что производители, стремясь не упустить выгоду из-за сложившихся на глобальном рынке высоких цен, начали «подтаскивать» внутренние цены к мировым. Исправить ситуацию правительство решило введением пошлины на экспорт пшеницы параллельно с квотой на поставки зерна в целом, установлением, по сути, заградительной пошлины в 30% на подсолнечник и рапс. Также в третьей декаде декабря обсуждалось введение аналогичной пошлины на сою, а Минэкономразвития допускало, что может понадобиться пошлина (15%) на поставки подсолнечного масла, если цены на него не будут снижены.
Директор аналитического центра «СовЭкон» Андрей Сизов тогда отмечал, что если попытки отрезать внутренний рынок от мирового сохранятся и практика введения пошлин, которые пока планируется установить с 15 февраля по 30 июня, станет постоянной, то «можно поставить крест на будущем российского растениеводства». По словам Сизова, Россия к концу 2020 года перешла к ручному управлению агрорынками, и при лучшем раскладе это временное явление, а при худшем — новая норма, которая в перспективе даст постоянные ограничения цен на продукцию. Регуляторные меры в первую очередь ударят по растениеводству, уже потом — по остальным секторам, предупреждает он.
Говоря о мерах господдержки растениеводства, Гатаулина отмечает большую востребованность льготных краткосрочных кредитов. Корбут среди значимых для зерновой отрасли мер выделяет поддержку строительства и модернизации элеваторов, предприятий глубокой переработки. «Очень важная мера, появившаяся относительно недавно, — субсидирование железнодорожных перевозок. По сути, она открыла удаленным рынкам возможность заработать, — продолжает он. — Рациональным решением было разделение субсидий на стимулирующие и компенсирующие, так как у аграриев появились дополнительные возможности развития. Хороший результат показала поддержка производителей сельхозтехники».
Погектарная субсидия тоже хорошая мера поддержки, однако ее размеры крайне малы: аграрии получают в среднем всего 400 руб. на гектар, что очень незначительно с учетом их расходов и постоянного роста цен, говорит Корбут. По его мнению, эту субсидию необходимо увеличивать на порядок. «Кроме того, изначально декларировалось, что эта поддержка будет для всех, однако со временем ее стали увязывать с производственными показателями, что не совсем соответствует принципам „зеленой корзины“ ВТО», — добавляет он.
Вводя несвязанную (погектарную) поддержку в растениеводстве, государство преследовало две цели: во-первых, заменить наиболее искажающие рынок меры (субсидии на минеральные удобрения, ГСМ и др.) из «желтой корзины» на меру «зеленой корзины», по которой нет ограничений на объем по правилам ВТО, во-вторых, упростить администрирование — вместо нескольких упраздняемых поддержек предполагалась одна, напоминает Гатаулина. Отнесение несвязанной поддержки к «зеленой корзине» определяется тем, что ее получение не должно быть привязано к конкретной агрокультуре — она дается на гектар, также ее получение не было обременено никакими дополнительными ограничениями. Из-за упразднения других мер погектарная поддержка стала одной из основных в растениеводстве, однако в процессе дальнейшего госрегулирования от изначальной ее цели мало что осталось. Поддержка обрастала ограничениями и дополнительными условиями получения. Был определен список конкретных агрокультур, на которые ее можно было получить, т. е. она стала связанной, затем в этом виде поддержки было отказано регионам, имеющим «наивысшие положительные финансово-экономические результаты деятельности сельскохозяйственных товаропроизводителей в области растениеводства с учетом показателя почвенного плодородия» — то есть основным производителям продукции растениеводства. Впоследствии погектарную поддержку решили увязать с маловостребованной мерой — агрострахованием, рассказывает Гатаулина.
«Затем региональное ограничение сняли, но правила игры снова изменились, теперь ограничения коснулись крупных производителей: погектарную поддержку на посевы, занятые зерновыми, зернобобовыми, масличными (за исключением рапса и сои, выращивание которых стали поддерживать отдельно в рамках экспортного проекта), кормовыми агрокультурами, а также картофелем и овощами открытого грунта, могут получить только субъекты МСП в рамках „компенсирующей субсидии“, — продолжает Гатаулина. — У остальных появился шанс получить погектарную поддержку в рамках приоритетных направлений „стимулирующей субсидии“ на отдельные агрокультуры, однако только в регионах, для которых Минсельхоз определил это направление как приоритетное».
Евгений Хворостина говорит, что погектарная поддержка была очень ценной и полезной, но ее, к сожалению, упразднили. «Мы получали приличные деньги, которые направляли на покупку техники и развитие растениеводства. Компенсация тарифа на воду тоже была упразднена, а это, на мой взгляд, необходимая субсидия, в частности, для того, чтобы развивать рисоводство», — подчеркивает он.
Погектарная поддержка, действовавшая в 2013—2016 годах, была упразднена в Краснодарском крае и нескольких других регионах. Сейчас вместо нее «АФГ Националь» пользуется субсидиями на компенсацию части затрат на подачу и отвод воды на посевы риса. Правда, в 2020 году производство зерновых не вошло в перечень приоритетных подотраслей АПК региона, поэтому рисоводы не смогли воспользоваться этой мерой поддержки. В Краснодарском крае субсидии на подачу и отвод воды на посевы риса составляют около 4% от общего объема агротехнологических затрат на выращивание риса-сырца, на почти 30 тыс. га, занятых рисом, компания получила 62 млн руб. субсидий. «Это хоть и небольшая, но важнейшая для нас мера поддержки, особенно с учетом стоимости воды для рисоводов в крае. Надеемся, что в 2021 году субсидирование будет возобновлено», — подчеркивает Белянкин.
Изначально компания формировала свою финансовую модель с учетом всех заявленных на момент старта проекта мер господдержки, ряд из которых в дальнейшем были упразднены, продолжает он. Так, например, в начале деятельности предприятия «Южные земли» (садоводческий проект холдинга) в 2015 году в числе мер господдержки плодоводства было возмещение части затрат на закладку сада и уходные работы, на установку шпалеры и противоградовой сетки, на приобретение специализированной (садовой) техники, на мелиорацию и орошение, а также возмещение части капзатрат на строительство плодохранилища, перечисляет Белянкин. Однако сейчас субсидии из регионального бюджета на установку шпалеры, капельного орошения и противоградовой сетки, а также на приобретение специализированной техники упразднены. В 2020 году эти региональные направления господдержки садоводства были включены в федеральную субсидию на закладку многолетних насаждений. Чуть ранее также была введена долгожданная дифференциация ставки субсидирования в зависимости от количества саженцев на гектар. Стратегически это верное направление развития господдержки, однако в разных регионах нормативы (ставки субсидирования) сильно отличаются, обращает внимание Белянкин. «К примеру, в Краснодарском крае для суперинтенсивных садов с плотностью посадки более 3,5 тыс. саженцев на гектар утверждена ставка 738 тыс. руб./га, при этом в соседних регионах она вдвое выше и достигает 1-1,8 млн руб./га, — сравнивает он. — Неравномерное финансирование создает конкурентные преимущества отдельным регионам и производителям».
За пять лет компания «Южные земли» инвестировала в плодоводство на Кубани более 6 млрд руб. и получила субсидии на общую сумму 325 млн руб. Учитывая фактор снижения финансирования с 2015-го по 2020 год в рамках одних мер господдержки и упразднение других, предприятие недополучило примерно 300 млн руб., на которые рассчитывало изначально, оценивает Белянкин. «Садоводство высокой интенсивности — очень капиталоемкая отрасль с длительным периодом окупаемости, поэтому инвесторам принципиально важна стабильность правил, по которым им предстоит работать. Хорошо, что законодательство совершенствуется, мы рады появлению новых инструментов господдержки, однако условия не должны меняться слишком часто», — говорит он.
Самым полезным для всей агроотрасли была бы среднесрочная стабильность в «правилах игры», соглашается Гатаулина. Госпрограмму только за 2019-2020 годы постановлениями правительства меняли 11 раз, подчеркивает она. «Понятно, что возникают форс-мажорные обстоятельства, требующие быстрого реагирования, но это не подразумевает систематических изменений, часто кардинальных, — уверена Гатаулина. — Сам формат госпрограммы как документа среднесрочного планирования предусматривает хотя бы пятилетнюю стабильность в структуре и основных мерах, чтобы бизнес мог спокойно планировать свою деятельность».
Чего не хватило птицеводам
В ходе реализации нацпроекта и госпрограммы некоторым важным для развития птицеводческой отрасли аспектам уделялось недостаточно внимания, отмечает Альберт Давлеев. В частности, росту кадрового потенциала через создание, развитие и финансирование центров профессионального обучения. «Например, у нас недостаточно зоотехников, ветеринаров и очень мало вузов, где обучают этим специальностям именно для птицеводческого направления, тогда как в странах с развитым птицеводством есть даже отдельные учебные заведения, где готовят отраслевых профессионалов разного уровня, — знает он. — Также недостаточно внимания уделялось племенной работе, ее первые результаты проявляются только сейчас, а если бы она велась параллельно со строительством новых птицефабрик, то Россия уже была бы обеспечена своим племенным материалом минимум на 20-30% — тех уровней, которые ставятся для программы развития племенного птицеводства на ближайшие пять лет».
Кроме того, был упущен из вида ветеринарный аспект. Например, сейчас очень остро сейчас стоит проблема обеспечения птицефабрик всех уровней отечественными и зарубежными вакцинами от разных болезней птиц, особенно от наиболее опасных — гриппа птиц, болезней Ньюкасла и Гамборо, инфекционного бронхита и т. п. «Поэтому возникает необходимость создания собственных аутоиммунных вакцин, которые российские научные центры могли бы производить по заказу птицеводческих компаний, и если бы государство поддерживало данное направление, то появились бы инвесторы, готовые в него вложиться», — уверен Давлеев.
Что стоит поддержать
Александр Корбут говорит, что хотелось бы, чтобы государство оказывало акцентированную поддержку технологическому развитию отрасли. Сейчас постепенно внедряются новые технологии, однако в основном это делается без помощи государства. «Не нужно вмешиваться в работу сельхозпроизводителей, давая указания, что сеять необходимо только районированные сорта, или устанавливая „сверху“ правила севооборота. В каждом хозяйстве есть свои агрономы, и они прекрасно знают, какие агрокультуры и когда им сеять», — обращает внимание он. Кроме того, важно было бы поддерживать почвосберегающие технологии, поскольку многие растениеводы перешли на высокоинтенсивные технологии, поэтому вопрос сохранения плодородия почв крайне важен, и он должен решаться не только за счет увеличения объема вносимых удобрений, добавляет Корбут.
По большому же счету, значимость господдержки несколько гипертрофирована, продолжает вице-президент РЗС. Желание бизнеса получить от государства как можно больше денег привело к тому, что снизились частные инвестиции. Кроме того, средства господдержки в основном достаются крупным холдингам, однако сейчас, если мы хотим сохранить сельские территории, необходимо развивать малый бизнес, тем более что он тоже демонстрирует высокую эффективность и мобильность, отмечает Корбут. «Сейчас четверть зерна и треть подсолнечника производят малые хозяйства, и это мощный фактор стабилизации рынка. Таким образом, от эксклюзивной поддержки крупных предприятий необходимо переходить к инклюзивной поддержке всех, кто эффективно работает», — считает он.
Несмотря на то, что внимание государства к малым хозяйствам растет — их развитие выделено в отдельное приоритетное направление госпрограммы, реализуется федеральный проект поддержки фермеров и развития сельской кооперации, кроме доступа к господдержке на общих основаниях, есть ряд льгот для КФХ и ИП, — в основном они остаются некооперированными. Так, по данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2016 года, только 4% от числа КФХ и ИП, ведущих сельскохозяйственную деятельность, были членами СПоК. Не развита и не поддерживается и широко распространенная в мире производственная контрактация. «В результате КФХ и ИП проигрывают во взаимоотношениях с крупными поставщиками ресурсов и закупщиками, это сдерживает их развитие», — говорит Гатаулина.
Если смотреть по направлениям, то безусловной новацией стало то, что государство осознало экспорт сельхозпродукции как важную составляющую агрополитики, которая нуждается в мерах поддержки, продолжает Гатаулина. «В 2014 году мы сравнивали аграрные госпрограммы России и Белоруссии, и важным отличием было то, что у нас основной упор был сделан на импортозамещение, а в республике Беларусь большое внимание уделялось наращиванию экспортного потенциала», — отмечает она.
Господдержка всегда очень важна и является основным условием для конкурентоспособности отрасли. Вопрос в том, на каком этапе какие меры ставить в приоритет и насколько реально их профинансировать из бюджета страны в целом и Минсельхоза в частности, говорит Давлеев. «Сейчас, например, серьезная поддержка направляется на развитие экспортного потенциала, и это правильно, так как компании, работающие на внешних рынках, зарабатывают валюту, которую могут вкладывать в собственное развитие», — говорит он.
По данным Минсельхоза, в 2021 году на поддержку агроэкспорта в бюджете предусмотрено 47,3 млрд руб. — примерно как в 2020-м. В целом господдержка агросектора в этом году будет на 17 млрд руб. меньше, чем в прошлом, и составит 287,7 млрд руб., в том числе на госпрограмму развития сельского хозяйства предполагается направить около 256 млрд руб. Сокращение не коснулось поддержки экспорта продукции АПК, поскольку это защищенная статья в рамках нацпроекта. Правда, в ходе декабрьской пресс-конференции Владимир Путин отметил, что продукция российских экспортеров во время пандемии оказалась очень востребована, поэтому их поддержка была ошибкой и произошла из-за недосмотра соответствующих структур правительства. Не стоит исключать, что в итоге меры поддержки внешней торговли продовольствием будут пересмотрены вслед за введением пошлин.
Непопулярные меры поддержки
К числу маловостребованных мер Екатерина Гатаулина относит агрострахование с господдержкой. По данным Минсельхоза, в 2019 году аграрии застраховали лишь 5,6% от всей посевной и посадочной площади в стране. Неоптимален, по мнению ряда аналитиков, и механизм зерновых интервенций. «В своих исследованиях, посвященных его анализу, эксперты РАНХиГС показали, что „из инструмента регулирования рыночных цен и гарантии их нахождения в установленном коридоре, страховки доходов производителей и расходов потребителей, интервенции использовались как альтернативный рыночным механизмам инструмент реализации продукции по назначаемым государством ценам“. Это приводило к высоким затратам государства. Так, за период 2008—2019 годов чистые расходы бюджета превысили 54 млрд руб.», — комментирует она.
АПК в нашей стране не отнесен к числу отраслей, наиболее пострадавших от COVID-19, однако, в условиях пандемии, он также нуждается в поддержке, что осознают в других странах. В Италии, например, для устранения прямых и косвенных убытков из-за COVID-19, и для обеспечения непрерывности бизнеса в сельском хозяйстве, рыболовстве и аквакультуре, указом «18 Cura Italia» выделено 100 млн евро в фонд поддержки сельского хозяйства и рыболовства на 2020 г. В марте 2020 г. 7904 муниципалитетам Италии было выделено 400 млн евро на покупку базовых продуктов для домохозяйств, что стимулировало спрос на продовольствие. В России, поддержка населения идет в том числе за счет отрасли, — ограничение роста цен на сахар и подсолнечное масло, квотирование экспорта.
2 )
КОММЕНТАРИИ