Сладкий плод континентальной блокады - статья сайта moscvichka.ru.
В ноябре исполнится 210 лет с начала первых экономических санкций. 21 ноября 1806 года Наполеон прервал торговые отношения с Англией и заставил зависимые от него страны сделать то же самое. Европе и России пришлось учиться замещать заморские товары местными. И кое-что сделать удалось.
К началу XIX века Британия «правила морями» — была одним из крупнейших поставщиков товаров во всем мире. А Наполеон к этому времени подчинил себе большую часть европейских стран и мечтал подорвать торговое могущество Англии, своего давнего соперника. Санкции, действовавшие с 1806 по 1814 год, назывались континентальной блокадой — британским кораблям запретили заходить в порты Франции и союзных с нею стран. Любой англичанин, ступивший на эту землю, объявлялся военнопленным, изъятые товары конфисковывались и сжигались.
В 1807 году Россия потерпела поражение в Войне четвертой коалиции и согласно Тильзитскому договору была вынуждена заключить с Францией наступательный и оборонительный союз. А это значило, что ей пришлось присоединиться и к континентальной блокаде, разорвав свои давние торговые связи с Англией. Условия Наполеона Россия выполняла плохо. Считается, что это стало одним из поводов для войны 1812 года.
Континентальная блокада стала тяжелым испытанием для всей материковой Европы: ей пришлось пережить и дефицит товаров, и дороговизну, и разгул контрабанды. Однако у санкций были и благоприятные последствия. В докладе правительственной комиссии, созданной по распоряжению императора Александра I в 1807 году, говорилось: «Из сих самых обстоятельств выйдет та польза, что высокие цены, прельщая промышленность в народе, заставят те же товарные статьи производить дома». Странам, державшим блокаду, удалось стимулировать некоторые отрасли национальных экономик. А это привело к тому, что жизнь простых людей не сразу, но постепенно стала немного слаще.
Крупинки на вес золота
В начале XIX века сахар был в Старом Свете дорогим лакомством. В 1803–1807 годах на одного француза в год приходилось всего 800 граммов сахара (для сравнения — современный европеец употребляет столько за неделю). А жителю Российской империи в год перепадало всего 170 граммов! Позволить себе подсластить чай или кофе могли только богачи, но даже они тряслись над каждой крупинкой.
Дмитрий Свербеев (1799–1874 годы), сын состоятельного московского дворянина, вспоминал о детстве: «Сахар в доме у нас ценился чуть-чуть не наравне с золотом, расчетливая тетушка… отвешивала каждый кусочек, запирала его за тремя замками…» Производили сию «золотую» вкусность в то время только из сахарного тростника. Сырье ввозили из колониальной Вест-Индии (островов Карибского моря), занимались этим, разумеется, в основном англичане. В 1747 году немецкий химик Андреас Маргграф обнаружил, что сахар содержится и в корнях самой обыкновенной свеклы. После объявления блокады европейским промышленникам пришлось вспомнить о его открытии.
Наполеоновские планы
Во Франции Наполеон лично курировал местное производство сахара. В 1811 году он специальным декретом выделил 32 тысячи гектаров под посевы свеклы, учредил премии для тех, кто захочет построить сахарный завод. «О каждом опыте (даже вовсе не решающего характера) Наполеону представлялись министром внутренних дел обстоятельные рапорты на 3–4 страницах... — писал советский историк Евгений Тарле. — Ничем ему нельзя было так угодить, как известиями об успехах нового производства». Доклады услаждали не только сердце императора — к ним прикладывались мешочки с образцами для дегустации. Мечты Наполеона были частью «теории обратной эволюции», в которую верили французские правящие круги.
Когда-то ввозимые из колоний продукты вытеснили европейские (сахар заменил мед, индиго — местные красители), а теперь, согласно этой теории, Старому Свету предстояло взять реванш. Не все подданные Бонапарта разделяли его эйфорию — особенно в том, что касалось еды. Александр Дюма писал в «Большом кулинарном словаре», что видел в 1812 году карикатуру: кормилица протягивает годовалому сыну Наполеона свеколку и говорит: «Ешь, дитя мое, твой папа говорит, что это сахар». свекла считалась кормом для скота, и остряки спрашивали, не заставят ли их теперь питаться сеном вместо хлеба.
Основания для скепсиса были. Производство свекловичного сахара налаживалось со скрипом (когда колониальный сахар уже исчез из продажи, отечественный в нее еще не поступил), первые партии стоили дорого и отличались плохим качеством.
Как только блокаду отменили, лакомки набросились на тростниковый сахар, тут же вернувшийся на прилавки, такой привычный и вкусный, и свекловичные изделия за несколько дней упали в цене на 75 процентов. И все-таки остановить шествие новой технологии, окрепшей в отсутствие конкуренции, уже было нельзя. Евгений Тарле писал: «…свеклосахарной промышленности <…> суждена была великая будущность, но не Наполеону суждено было дождаться осуществления мечты».
«На собственной хладной земле»
В России опыты по производству сахара начались еще до континентальной блокады. В 1799–1801 годах подполковник Яков Есипов в своем имении в селе Никольском Московской губернии (сейчас это Наро-Фоминский район Подмосковья) разработал оригинальную технологию, которая оказалась дешевле и проще европейской. В частности, он придумал очищать свекловичный сок не серной кислотой, а известью.
К осени 1801 года Есипов произвел 82 килограмма первого русского сахара. А в следующем году построил первый в России сахарный завод в тульском селе Алябьеве на паях с местным помещиком Яковом Бланкеннагелем. Государство всячески поддерживало производство отечественного сахара. После снятия блокады пошлины на привозной рафинад из тростника постоянно повышались. Для отечественных промышленников это было очень выгодно.
В 1829 году профессор Николай Щеглов заявил: «Кто бы мог подумать, что Россия некогда будет добывать на собственной хладной земле свой такой же чистый и сладкий сахар, какой производят Куба, Индия и Бразилия?» В том же году Пушкин написал стихотворение «Зима. Что делать нам в деревне?..», в котором есть строки: Иду в гостиную. Там слышу разговор О близких выборах, о сахарном заводе…
Это действительно было модной темой для дворянских разговоров: в связи с падением мировых цен на зерно помещики отдавали свои поля под свеклу, а некоторые строили у себя в имениях и перерабатывающие предприятия. Доход от вложения капитала в постройку такого завода составлял 15–25%. Можно только посочувствовать крепостным, которые принадлежали этим помещикам: эксплуатировали их на сахарных заводах похлеще, чем негров на тростниковых плантациях Вест-Индии.
На это намекал Денис Давыдов в сатирическом стихотворении «Современная песня» (1836). Он изобразил русских дворян, которые мнят себя чем-то вроде древнеримских или французских республиканцев и при этом жестоко тиранят подневольных им людей: Томы Тьера и Рабо Он на память знает И, как ярый Мирабо, Вольность прославляет <…> А глядишь: наш Лафает, Брут или Фабриций Мужиков под пресс кладет Вместе с свекловицей.
За 30 лет правления Николая I (1825–1855) потребление сахара в стране выросло в 115 раз. Если в 1830 году в империи работало всего 30 заводов, то в 1860-м их было уже 426. В 1869 году Россия впервые стала экспортировать свекловичный сахар, к 1880-м годам являлась одним из его крупнейших поставщиков на мировом рынке. К 1914 году страна вышла на второе место в мире по его производству (после Германии). А в 1935 году СССР вырвался на первое место. В общем, у некогда навязанных Наполеоном запретов на импорт оказались и сладкие плоды — только понадобилось время для того, чтобы они созрели.
2 )
КОММЕНТАРИИ